� вот эти шестьсот секунд оказываются «чернушными» для мордовской команды. Правда, не во всех матчах эти «десять» минут полной потери концентрации приходятся на концовку, иногда эти злосчастные «шестьсот секунд» приходятся и на середину матча:
Судите сами:
Первый тур – «Локомотив», голы пропущены с 29 по 38 минуту.
Второй тур – «Кубань», гол пропущен на 85 минуте.
Пятый тур – ЦСКА, два гола пропущены на 30 и 40 минутах.
Шестой тур – «Анжи», голы пропущены на 79 и 81 минутах.
Седьмой тур – «Зенит», второй и третий голы пришлись на 55 и 62 минуты.
Восьмой тур – «Крылья Советов», второй и третий голы пришлись на 83 и 90 минуты

Алгоритм простой: или наша команда пропускает голы последние десять минут, или, пропустив гол, получает следующий в течение десяти минут. Потом наша команда собирается, но команда соперника, выстрелив, уже выстроила заградотряды у своих ворот – поди пробейся.

В футбол играют девяносто минут плюс компенсированное время. Мордовская команда играет восемьдесят минут, и вот эти шестьсот секунд они тянут резину, но вытянуть не могут, потому что футбольный бог не прощает половинчатой любви к �гре. Если играешь в футбол – играешь все девяносто минут, а не только восемьдесят, а там куда кривая вывезет, а кривая вывозит «Мордовию» к нехорошему месту в самом низу турнирной таблицы.

Я уже надоел читателям, повторяя из записок в записку: психология, психология и еще раз психология. Нет устойчивости к психологии, нет умения держать удар – команда «плывет», как боксер после пропущенного хука оцифровка видеокассеты Днепропетровск

Впрочем, это беда не только «Мордовии» - у российских команд в европейских кубках было два поветрия: пропускать голы в компенсированное время, или пропускать пару-тройку голов в самом начале игры. В матче с «Малагой» поймал себя на дежавю: будто смотрю матч «Зенит» - «Мордовия», только в роли «Зенита» испанцы, а в роли питерцев саранцы. Первые два гола «Малага» забила – да-да, за шестьсот секунд – на 3 и 13 минутах. А теперь вспомните, на каких минутах «Зенит» пропустил два гола от «Терека». Дурной пример заразителен.